Александр Левенко
История эта случилась давным-давно, так неопределенно давно, что даже никто уже и не помнит: то ли вчера, то ли позавчера?
Известно только точно, что все завершилось большим скандалом или свадьбой, или просто похмельным синдромом. Что, в принципе, одно и то же.
События того дня, который всем уже забылся, складывались из самых разных, казалось, не связанных между собой фактов. Свирепствовал свиной грипп, в Мексике. Во дворе в песочнице резвились дети, а коты ждали своей очереди. Над шоссе бестолково носились молодые пчелы, еще не ощутившие прелести цветка, и разбивали свои худосочные тельца о черные пластиковые очки в пол-лица. Так баловалась Преждевременно теплая весна. Как сыр в мышеловке, она не была безвозмездным даром природы. Философам известно, что даром вещество и материя не бывают. Кроме того самого сыра.
Ничего не подозревающий юноша, лет шестидесяти, и его велосипед мчались в сторону аэропорта и радовались жизни. Велосипед молча сопел и крутил педали. Наездник прекрасно понимал, что на дороге его где-то обязательно встретит выбитая а асфальте и любовно размытая дождем предательская яма. Предвкушение аварии вызывало холодок в затылке. Что его, мчащегося навстречу ветру, обязательно обгонит какой-нибудь заскорузлый дачник с лопатой, привязанной к раме скрипящей «Украины», велосипеда времен оккупации итальянцами жилмассива «Победа». Обязательно облает собака у супермаркета с таинственным названием «АТБ» - «А Тимошенко - Баба!». Все это казалось мелочью по сравнению с тем, что он сможет вот так с ветерком еще лет восемьдесят разминаться в свое удовольствие.
Так бы и случилось, если бы он не забыл на какое-то мгновение, что вокруг него живут и здравствуют, каждый как может, еще несколько миллиардов счастливцев. И при этом часть из них откликается на женские имена. Что у каждого (каждой) есть душа, где царят потемки. А что такое потемки? Это самое опасное время суток, когда исчезают тени и становятся расплывчатыми очертания. Это даже хуже, чем ночь. Что-то такое по определению не темное, но мрачное и ужасное.
Зная закон Ломоносова (если где-то чего-то убавится, в другом месте обязательно прибудет!) весна старалась соблюсти баланс. Не зря ведь некоторые очень большие ученые от избытка ума пришли к выводу, что и Земля, и Солнце, и Вселенная – живые существа. А если так, то и весна, лето, осень и другие времена года тоже живые. Об этом давно известно из древних народных сказаний Ганса Христиана Андерсена. У кого-то из времен года жизнь удалась, у кого-то проблемы, ну, скажем – ноет зуб мудрости. В переносном, конечно, смысле. Так что нельзя как бы сказать, что Преждевременно теплая весна наточила зуб на нашего героя.
Назовем героя абстрактным именем Гриша. Все равно уже никто имени не помнит. Кто-нибудь знает, что означает слово «Гриша»? Есть толкователи, которые более-менее правдоподобно притянули за уши некоторое объяснение к имени «Григорий», но «Гриша»… А все непонятное людям и зверям кажется таинственным и от непонимания - страшным. Вот такой себе Гриша из нескольких миллиардов. Но не китаец.
Абстрактный Гриша ничего не подозревал и не предчувствовал. Ему и в голову не приходило, что кто-то может считать, сколько невинных пчелок Преждевременно отбросили свои нежные копытца на его пластиковых очках. Потому что Гриша не верил в перевоплощение и учение Будды. Как и Будда не верил в него. У них с Буддой были некоторые непринципиальные разногласия.
Это не могло не раздражать окружающих. Особенно буддистов острова Борнео.
Как человек Вселенной, Гриша, мысленно взглядом окидывая мир, прощал борнеанцам и борнеанкам их неразумность. В противоположность Вещему Олегу, который не простил неразумных хазар. Но то другая история: так случилось, что хазары не считали Олега разумным – варвар и все тут, викинг неблагодарный. Тьфу!
Короче, взъелась на Гришу весна. То ли месяц май ее не удовлетворил тем, что заканчивался, а ей еще хотелось, то ли апрель повел себя хамски прохладно…
Гриша блаженствовал в движении, обгоняя «Мерседесы», стоящие у обочины. И вдруг, совершенно невпопад, не в такт вращению педалей, пришла неуместная мысль: «Нужно будет в Интернете поискать бесплатную порнографию».
Эта мысль его несколько озадачила: а почему, собственно, бесплатную? Но тут же нашелся ответ в закоулках извилин тренированного мозга. Он вспомнил, что в стране со странным названием Юкреин практиковался христианский принцип триединства: халява, халява и еще раз халява. Гриша успокоился и вообще напрочь забыл об этой чуждой мысли. Но она, вероятно, решила не оставлять его и поселилась в мозгу, который Гриша использовал не как все на 3-5%, а на целые 5,5%. Потому что пил только безалкогольное пиво «Балтика». Внедрилась, как вирус в программу Microsoft World. Вероятно, каждая мысль сама по себе, как решили очень большие ученые от избытка ума, тоже имеет право на жизнь. Правда, без гражданства и без регистрации при пересечении границы Российской Федерации в голове субъекта СНГ. Как живое существо, она может даже иметь имя. Будем звать ее Троян. Если не забудем. Этакий вот трансвестит.
А ветер свистит в ушах, а солнце греет и кожа краснеет, а мышцы ноют от удовольствия. А вот поворот, и в сторону дома, все быстрее и быстрее, и ветер уже в спину, и красный свет только для автомобилей, и вот свой двор с многоэтажками, и пялящиеся с завистью на фигуру в трусах и майке пенсионеры на лавочке, уставший пыльный велосипед в коридоре, душ. Горячий душ. Кожа дышит под струями бьющей воды. Хорошо… Балдеж…
Китайские часы проговорили время. Оно, время, плавно текло множество лет. Так много, что уже казалось чугунным памятником бюсту Пушкина, Александра Сергеевича. С дырочками от немецких пуль, выпущенных нашими подпольщиками на радостях при освобождении города от фашистских захватчиков. Бюст Александра Сергеевича помнил, конечно, и более давние времена. Скорее всего, он был знаком с бронзовым памятником Екатерине Второй, которая уступила свой гранитный постамент Ломоносову, Михайле, а сама ушла в темный подвал исторического музея оплакивать преданного князя Потемкина. Князь Григорий, тезка нашего героя, погиб в турецкой компании, в Молдавии, и не узнал, что Новороссийской край теперь называется Юкреин.
Впрочем, и Екатерина не узнала, что теперь город называется не Екатеринослав. А по-другому. Она, Екатерина, была женщиной страстной, но города не переименовывала, а строила и новые называла. Хотя и без особой фантазии. В мире-то иногда бывает и вовсе без претензий: есть же в США дубликат Москвы и даже Санкт-Петербурга, тот самый, где жили и творили свои детские шалости виртуальные Том и Гек. На речке Мисси Писи.
Гриша хорошо представлял, как мыльная вода из ванной струится по ржавым зловонным трубам, шумит в канализации, пенится на городских очистных сооружениях, и превращается в божью росу, которая сбрасывается в Днепр и питает жильцов следующего по течению большого промышленного центра. Но что-то его беспокоило в этом всем. И в часах, и в течении, и в памятнике Екатерине… Какая-то мысль занозой застряла в голове, а может быть в печени или другом полезном органе в меру мускулистого тела.
Он был полон какого-то предчувствия, как здоровяк, подхвативший простудный вирус, у которого уже щекочет в носу, но еще в этом нет никакой определенности.
Надо идти в магазин. Что-то надо купить. Например, докторскую колбасу. О! Гриша уверовал, что ему, оказывается, хочется докторской колбасы. И он бы успокоился на этом, и купил бы в супермаркете «А Тимошенко - Баба!» обернутую в пластик синтетическую розовую начинку со вкусом вкусовых добавок и надписью на яркой этикетке «Без сои». И съел бы ее. Но не тут-то было.
Преждевременно теплая весна все повернула по-своему. Он не дошел до «АТБ». Нет-нет, землетрясение не смело мегаполис с лица Земли, и цунами поблизости не случилось, он не погиб и даже не был ранен – это было бы слишком просто. Вот ведь каких высот низости в своем раздражении могут достигать все живые существа. Какими их считают некоторые очень большие ученые от избытка ума.
Он встретил свою давнюю знакомую с большим полиэтиленовым пакетом в руке. Посмеялись-пошутили, но не тут-то было: знакомая вручила Грише свой неподъемный пакет с картофелем, а точнее – картошкой, иначе эту тяжесть назвать нельзя. И повела к себе домой смотреть фото с выставки собак. Хотя у нее дома жила лохматая кошка. И две канарейки, с которыми кошка постоянно дружила, поэтому в клетке канареек периодически случалось новоселье. Знакомую звали… да и не звали ее, она сама приходила. Да нет же, имя у нее было. И очень неплохое. Даже симпатичное. Как же ее звали… Фамилия ее, вроде бы, Мотузочка. Нет. Не Мотузочка. Вернибок? Нет, не Вернибок, это уже из Гоголя… Вспомнил! Настя ее зовут. Или Вероника, тоже имя хорошее.
Вероника очень обрадовалась, что встретила знакомого мужчину. Во-первых, пакет тяжелый, во-вторых, очень хочется показать свои фото: и фигура хороша, и грудь, и улыбка.
На Гришу нахлынула теплая волна. Вероника всегда ему была симпатична. Но его мучила по дороге мысль: при чем тут колбаса? С розовой начинкой? В пластиковой упаковке телесного цвета?
Кто придумал название «докторская»? Доктор – это стетоскоп, термометр, плохой подчерк, врач, рецепты. И вообще, в наше время это женщина. Почему колбаса докторская? Кого ею можно вылечить? Гриша не был врачом. Мог сунуть градусник, перемазать йодом, забинтовать. Или проглотить таблетку. Внутрь.
Он тащил пакет и млел в предвкушении просмотра фото. Самого процесса, а не фото. Опять неясные предчувствия начали бродить в организме. Троян! Вот оно – чужая мысль, коварно подкинутая живым существом иной формы жизни, внедренная внутрь. Но Гриша этого не знал. Gmail! Com.
Фотографии, как случилось, хранились не в альбоме, а в компьютере, возле которого оказался только один стул. Гриша усадил Веронику себе на колени, и пока она демонстрировала свои изображения, поглаживал стройные ноги в грубых джинсах и мягкий живот. Особенно обоим запомнилось рассматривание видеозаписи. И тут, в самый интересный момент, подлая Преждевременно теплая весна подбросила им обоим практически одинаковую мысль. Гриша вдруг подумал, что Вероника хочет показать ему только свои фотографии. А Вероника почему-то подумала, что Гриша пришел к ней для того, чтобы посмотреть фото. В некотором замешательстве она сообщила, что пора чистить картошку, потому что через полчаса придет подруга. Гриша даже вспотел, размышляя, как успеть за тридцать минут. Но Вероника истолковала его замешательство по-своему и предложила пойти на кухню пить чай.
Гриша судорожно задергал руками, пытаясь удержать Веронику на коленях, но кто-то подсунул ему клавиатуру компьютера. Экран замигал неприличными картинками. Обоих охватил неуправляемый жар, их бросило друг к другу и к экрану. Винчестер плотоядно заурчал, почуяв добычу. Не надо было пчелок уничтожать…
Destination: D:ГришаUntitled-1.pdf/89baba4733
Source: Untitled-1.ps
Distill Time: 0 seconds (00:00:00)
**** End of Job ****
As from surplus of mind the very large scientists think.
А потом наступил давно запланированный июнь.
И о мае, и о странном случае в городе Д. все забыли. Да никто и не знал о нем. Как никто больше не встречал на улицах большого города Гришу и Веронику.
Осиротевший велосипед прямо в коридоре начал писать сагу о слабоумном желудке. Возможно, что именно таким он раньше воспринимал своим черным седлом Гришу.
