Виктору удалось удержаться. Он уже оценил расстановку сил. Впереди пятерка лидеров. Два из них войдут, двое подтянутся. Рядом с ним останутся пять сопящих теней. Позади группа «середнячков». Они дойдут почти все. Но в разное время. Аутсайдеры продержатся еще километров двадцать. Вот так.
В дальнейшем не изменится почти ничего. Дорога ровная, прямая. Покрытие новое. Он берег силы и старался бежать по обочине, не ступая босыми ступнями по асфальту, потому что знал - опасность не в том, что он отобьет пятки, и пальцы к концу забега покраснеют и распухнут. Он боялся отбить суставы в коленях. Тогда все. Не помогут ни опыт, ни упрямство.
Виктор давно не бывал на этом шоссе. Его удивили Никопольская и Солонянская дорожные развязки с виадуками. Дальше все было однообразным. Он поневоле предавался воспоминаниям. Как бежал в шестьдесят шестом. Он тогда пришел четвертым. Это большая удача. Вспомнил, как километров в пяти от финиша обозлился на бегущего впереди. Ему никак не удавалось его обойти. Не потому, что не хватало места на шоссе, а потому что не мог его догнать. Он тогда так рассердился, что ярость вынесла его вперед, и он оттолкнул соперника плечом, стремясь уйти вперед, к лидерам.
Его соперник упал и почему-то не вставал больше, оставаясь стоять на четвереньках, глядя вперед странными глазами. Виктор несколько раз тогда оглянулся. Он и сейчас помнил того старика (спортсмену было за тридцать) со вздувшимися венами на лбу. Его странную стойку на четвереньках и глаза. Но с глазами было что-то не так. Потом Виктор вовсе и забыл думать о нем. Вдоль шоссе тянулись абрикосовые и ореховые деревья. Чернела пашня. Поле-степь уходило во все стороны. Простор!
Как на Камчатке. Он тогда служил в армии, в элитной спецгруппе при адмирале флота, главнокомандующем. Их забросили на Камчатку по необычному заданию. Капитан одной из частей, кавказец по происхождению, свихнулся. Изнасиловал нескольких солдат в части, потом вырвался в поселок, поиздевался над женщинами и ушел в заросли стланника.
Время от времени выходил к воинским частям, «снимал» часовых и насиловал их. Безумие сделало его невероятно сильным и жестоким.
Капитана выследили, и их команду десантировали на задержание. Тогда Виктора поразили просторы Камчатки с сахарными головами сопок, бесконечными полями голубики, белыми ночами...
Их выстроили цепью по одному через каждые десять метров и дали направление. Кот (так тогда звали Виктора за ловкость и выносливость) заметил капитана первым. Они тогда подошли к ручью. Слева Клык, справа Медведь. Клык наклонился к воде напиться. В это же время на другой стороне из кустов вышел капитан в изодранном офицерском кителе, без фуражки. Он вошел прямо в ручей и стал пить, как зверь, но увидев отражение Клыка в зеркале воды мгновенно бросился на него. Клык встретил капитана автоматной очередью... Зачем он ушел из армии? Дембель, дембель... Сейчас уже был бы на пенсии. Квартира, семья, дети, пенсия - что еще нужно человеку?
Тени марафонцев вернули Виктора к действительности. Он впервые оглядел своих соседей. Пятеро в лидерах. Пятеро рядом. Он одиннадцатый. Один лишний. Первый получит главный приз (машина, квартира, деньги и еще деньги на продолжение тренировок), следующие девять по тысяче долларов. Спонсоры раскошелились. И лично мэр города Д. Десять, но не одиннадцать.
Рядом с Виктором бежали такие же, как и он, опытные бегуны в возрасте. И ни один из них с дистанции не сойдет.
«Поборемся!» Подбодрил себя Виктор, впервые почувствовав сегодня холодок страха безысходности.
Он слишком ослаб и понимал это. Недоедал, целый год не имел крыши над головой. Летом, осенью - еще ничего. Зимой он целыми днями простаивал в углу продовольственного магазина. Сначала продавщицы гнали его. Потом стали жалеть и больше не трогали. После закрытия магазина он уходил к подземному водостоку и ночевал там. Только в январе и феврале, когда стояла лютая стужа, ему пришлось несладко. Он шел к забору подстанции, где среди фруктовых деревьев стояла металлическая труба котельной. Он обнимал трубу и стоял так всю ночь. Нещадно мерзла спина, но повернуться он не мог - стоило отпустить трубу, как он уснул бы, упал и замерз во сне. Ему все время приходилось шевелить пальцами в дырявых ботинках, чтобы не отморозить их. Все время. Всю ночь. Какая это пытка. Зато свежий воздух. Сейчас ему это на руку.
Они давно уже пробежали большую и красивую надпись «Запорожская область», за которой притаились гаишники в надежде на добычу. Гаишники пристроили локатор (купленный за свои кровные) на капоте видавшего виды «запорожца». Кавалькада спортсменов озадачила их.
У Виктора был шанс. Железный шанс. Он должен был войти в десятку первых и получить тысячу долларов. За двадцатку в месяц он снимет комнату в поселке (заплатит сразу за год), на десятку в месяц будет покупать одежду, на пятьдесят баксов - есть. Еще сорок долларов останется на «черный день». Первые полгода он запланировал отсыпаться и есть, жрать (желудок тут же отозвался резью). Потом еще полгода на то, чтобы найти спокойную надежную работу. Ему много не надо: на квартплату и еду.
Только надо придти в десятке первых. Хорошо, что нет встречного ветра.
Виктор бежал как автомат, временами как бы отключаясь от реальности. Его посещали видения, но чаще всего это были мысли о еде, и они возвращали его на трассу. Потом ему захотелось в туалет. Он долго терпел, потому что было совершенно ясно, что он безнадежно отстанет. Впереди пятерка лидеров - рядом тоже пятеро. Один лишний. Дальше терпеть сил не было, и он стал мочиться прямо так. Горячая жидкость стекала по ногам.
А что делать?
Ему было уже все равно. Главное - не упустить шанс. Может быть последний в жизни.
Подул встречный ветер. Теплый, южный. Виктор быстро обсыхал.
Теплый ветер отнимал силы. Виктор понял, что находится на грани шаткого равновесия: упадет пылинка на чашу весов судьбы, и все...
Рядом натужно, сипло сопели тени. Вот одна из них придвинулась к нему вплотную, и острый сухой локоть больно погрузился в солнечное сплетение Виктора.
Их теперь оставалось пять - как раз сколько нужно. Виктор остался. Он упал на четвереньки у обочины трассы и оцепенел. Вначале он еще силился встать - колени не разгибались, будто кто-то насыпал в суставы песок.
Он смотрел вперед: там, в мареве теплой дороги скакали кенгуру. Виктор мечтал побывать в Австралии. Всегда мечтал, и вдруг повезло.
Он упал на бок и скатился в придорожную канаву, подставив лицо солнцу.
Мимо пробежали «середнячки», аутсайдеры, прошла колонна машин сопровождения. Его никто не заметил. Он лежал, еще не зная, что из пяти «стариков» до финиша не дойдет никто. Один умрет возле поста ГАИ на въезде в Запорожье, он упадет под ноги двух других, сбив их при этом (они уже не смогут бежать), один сойдет на кольцевой развязке дорог за двести метров до Днепра. И последний, тот, с острым локтем, добежит до плотины ДнепроГЭС, но свернет возле пушки времен войны (памятник Советским солдатам) и по набережной побежит вдоль реки, вверх по течению, удаляясь от финиша, что-то бормоча и толкаясь локтями. Его догонит «скорая помощь». Этот окажется счастливчиком - он сойдет с ума, и ему будут гарантированы до конца дней еда и постель. В редкие минуты здравомыслия он будет делиться воспоминаниями с соседями по палате: Наполеоном, президентом Кучмой и эмиром Бухарским. А чтобы ни у кого не оставалось сомнений на его счет, раз в месяц он будет ходить «по большому» прямо под дверь кабинета главврача.
Виктор лежал на обочине, ему сейчас было шестнадцать лет, он был здоровым и крупным подростком, сходил за двадцатилетнего, он бежал, поглядывая на небо. Он еще раз сбил с ног своего соперника, и тот упал на четвереньки, и остался так стоять, глядя вперед странными глазами.
Только странного в этих глазах уже ничего не было: тот человек плакал. Без слез. Потому что в обезвоженном марафоном организме влаги для слез не осталось.
Октябрь 1997 года
